Читаем без скачивания Пьесы [сборник] - Жан Жене
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ШЕФ ПОЛИЦИИ (спокойно). Я буду не стотысячным отражением зеркала, я стану Единственным, в которого захотят воплотиться сто тысяч. Без меня вы пропали бы. А выражение «разбиты наголову» получило бы реальное содержание. (Его голос звучит все более властно.)
КОРОЛЕВА (Епископу, с намеком). В тот вечер эта мантия была на вас потому, что вы не сумели вовремя убраться из моих салонов. Вы не могли оторваться от одного из ста тысяч своих отражений, но клиентура прибывает… (Шефу полиции.) Не давай себя запугивать. До мятежа их было много… (Епископу.) Если бы вам в голову не пришла отвратительная мысль расстрелять Шанталь…
ЕПИСКОП (в притворном испуге). Зря потраченная пуля!
КОРОЛЕВА. Зря или не зря, Шанталь была расстреляна на Балконе — на МОЕМ Балконе! — тогда, когда она пришла повидаться со мной, со своей хозяйкой…
ЕПИСКОП. Я благоразумно решил сделать из нее одну из наших святых.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Традиционное мышление. Рефлекс церковника. Вам нечем гордиться — ее образ, на нашем знамени, не имеет никакого могущества. Вернее… Мне отовсюду сообщают, что Шанталь, которая могла дать повод к кривотолкам, сейчас осуждают те, кого она призвана была спасти…
КОРОЛЕВА (обеспокоенно). Опять все сначала!
С этого момента Королева и Шеф полиции будут проявлять беспокойство. Королева задергивает шторы, сначала попытавшись выглянуть на улицу.
ПОСЛАННИК. Все.
ГЕНЕРАЛ. Нужно будет снова… сесть в карету? Как медленно едет карета!
ЕПИСКОП. Если я приказал убить Шанталь, то затем, чтобы потом канонизировать ее. Если я и велел распять ее образ на знамени…
КОРОЛЕВА. Там должен быть мой образ…
ЕПИСКОП. Вы уже на марках, на банковских билетах, на печатях комиссариатов.
ГЕНЕРАЛ. Как медленно едет карета…
КОРОЛЕВА. Значит, я никогда не буду тем, кто я есть?
ПОСЛАННИК. Никогда.
КОРОЛЕВА. Каждое событие моей жизни: если я на что-то накалываюсь, появляются капли крови…
ПОСЛАННИК. Все, что касается вас, будет писаться с большой буквы.
КОРОЛЕВА. Но ведь это Смерть?
ПОСЛАННИК. Да, это она.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (становясь властным). Смерть для вас для всех. Вот почему я в вас уверен. По крайней мере до тех пор, пока меня не станут представлять в этом доме. Потом мне останется лишь покой. (Вдохновенно.) Впрочем, по малейшему ослаблению моих мускулов я узнаю, что мой образ отделяется от меня и начинает преследовать людей. Тогда моя видимая кончина станет близкой. А сейчас, если надо действовать… (Епископу.) Кто возьмет на себя ответственность? Вы? (Пожимает плечами.) Рассуждайте логично: если вы те, кто вы есть, то есть судья, генерал, епископ, то лишь потому, что вы захотели ими стать и захотели, чтобы все знали, что вы ими стали. То есть вы сделали все, чтобы этого добиться и чтобы это было всем очевидно. Так ведь?
ГЕНЕРАЛ. Похоже.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Хорошо. Значит, вы никогда не совершали действия ради него самого, а всегда ради того, чтобы оно вместе с другими действиями создавало епископа, судью, генерала…
ЕПИСКОП. Это верно и неверно. Ведь в каждом действии содержался фермент нового.
СУДЬЯ. От этого возрастало наше достоинство.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Безусловно, господин Судья, но это достоинство, ставшее таким же бесплотным, как кристалл, делает вас неспособными управлять людьми. Над вами, выше вас, стоит Королева. Сейчас именно от нее зависит ваша власть, ваше право. Еще выше — наше знамя, на котором, по моему приказу, начертан образ Шанталь-победительницы, нашей святой.
ЕПИСКОП (агрессивно). Над Ее Величеством, которую мы чтим, и над ее знаменем — Бог, который говорит моим голосом.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (возмущенно). А вы выше Бога?
Молчание.
Так вот, господа, выше — вы, без которых Бог был бы ничем, а выше вас — я, без которого…
СУДЬЯ. А народ, фотографы?
ШЕФ ПОЛИЦИИ (становясь саркастичным). На колени перед народом, стоящим на коленях перед Богом, а значит… (Все смеются.) Вот почему я хочу, чтобы вы служили мне. Но только что вы все так хорошо говорили. Я отдаю дань вашему красноречию, свободному владению словом, чистоте вашего тембра, мощности вашего голоса. Я же остаюсь человеком действия, неловким в словах и мыслях, когда они сразу не воплощаются, вот почему я задаю себе вопрос: а не водворить ли вас назад, в ниши? Я этого не сделаю. По крайней мере сейчас, потому что… вы уже там.
ГЕНЕРАЛ. Месье!
ШЕФ ПОЛИЦИИ (толкает Генерала, тот валится на пол и, оторопев, остается лежать на полу). Лежать! Лежать, Генерал!
СУДЬЯ. Моя мантия может задраться…
ШЕФ ПОЛИЦИИ (толкает Судью, тот падает). Лежать! Если вы хотите быть Судьей, будьте таким, какого желаю я. Таким, который соответствовал бы вашим достоинствам. Значит, я должен стремиться к все большему признанию вас в этом качестве. Да или нет? (Никто не отвечает.) Так да или нет?
Епископ осторожно отодвигается.
КОРОЛЕВА (медовым голосом). Простите его, он погорячился, я лично прекрасно знаю, зачем вы пришли ко мне: вы, Монсеньор, хотели обрести святость быстро и решительно. Золото моих ряс почти ничего не значило, я уверена. Не только примитивные амбиции привели вас за мои закрытые ставни. Вас призвала любовь к Богу, я это знаю. Вы, господин Прокурор, руководствовались исключительно заботой о справедливости, ведь в моих зеркалах вы желали видеть тысячи отражений поборника справедливости. А вас, Генерал, подстегивали военная слава, мужество и героизм. Так давайте, действуйте потихоньку, без угрызений совести…
Все трое с облегчением вздыхают.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Вам это приносит облегчение, так ведь? На самом деле вы вовсе не стремились выйти из своей скорлупы, вступить в контакт с миром, совершая жестокие поступки. Я понимаю вас. (Дружески.) Мой персонаж, увы, пока в состоянии формирования. Короче говоря, как вы знаете, он еще не входит в номенклатуру борделей.
КОРОЛЕВА. В розовый справочник.
